Часть 37
Часть 37
Вокруг было темно, лишь яркое пламя освещало поляну. Оно вырывалось прямо из каменной чаши, выбитой в центре Алтаря. Байсон, довольно улыбаясь, стоял по другую сторону поляны – напротив их троих.
- Вот мы и на месте, - проговорил он, а затем спросил. – Вы ведь хотели сделать из меня жертву, не так ли?
- Они хотели, - кивнул черноволосый юноша.
- И откуда же ты взялся, мальчик? Хотя… не отвечай, позволь мне догадаться. Ты ведь Дана, да? Тебя изменил неметон – только он имеет такую силу.
- И что? – усмехнулся парень и заломил бровь.
- Ничего, - хмыкнул Эдвард. – Вы здесь для того, чтобы принести жертву и воплотить Его. Но жертва должна быть добровольной, иначе все теряет смысл. Кто из вас готов умереть?
- Что это значит? – обеспокоенно спросила девушка, поглядывая на парня.
- Ничего это не значит, - фыркнул он вдруг черноволосый. – Нет нужды отдавать все – достанет и части.
- Умный мальчик! – протянул палач. – Ну что же, давай. Вот нож, вот огонь – отдай часть себя добровольно.
Затем он, довольно улыбнувшись, развернулся и ушел куда-то за границу кольца света.
Взяв нож, парень обернулся к Стайлзу и Эллисон:
- Вы понимаете, что это значит? – он смотрел на них испытующе.
- Ты – Джим, - с тихой уверенностью в голосе произнес Стайлз. – Я помню. А ты, - он обернулся к Эллисон, - ты Айрис.
- Все так, - кивнула Арджент. – Вы помните… лес? И… и… то существо. Салазар?
- Да, я помню, - кивнул Джим. – Сердце неметона. Оно…
- Кто ты? – спросил вдруг Стайлз-Салазар. – Байсон сказал, что ты Дана. Как это может быть?
Но перед внутренним взором каждого из них сейчас мелькали картины иного мира – Место Силы, Живое Сердце того, кто призвал их, беспамятных, настоящих. Вспоминали дождь и лес, ночь, проведенную вместе, тепло, которым делились. И Это. Маленькое зеленое существо с руками-крыльями, умостившееся на голове венценосного оленя. Вспоминали Алтарь и огонь на нем. И еще было понимание того, что случилось. Оно просто спало в них до поры до времени – ждало своего часа. И дождалось. Теперь они знали, чего хочет неметон, чего хочет Байсон.
- Я и есть Дана, - вздохнув, заговорил Джим. – Все началось несколько месяцев назад…
И теперь Джим рассказал друзьям все без утайки – о другом мире, где никогда не было Лореданы – лишь Скотт. Неверяще смотрели на него Стайлз и Эллисон, но чувствовали, что все это правда. Все вдруг встало на свои места, сложившись в четкую картину.
- Значит, мы и в прошлой жизни были друзьями? - наконец, заговорил Стайлз.
- Братьями, - поправил Скотт. – Да, были. И остались. Эллисон, как ты?
- А? – девушка подняла растерянный взгляд. – Да-да, все хорошо. Ты – мой бывший парень, который стал девушкой. Чего уж тут непонятного? Ты мне лучше скажи, о чем говорил этот палач?
- Мы и есть жертва, Эллисон, - вздохнув, проговорил Стайлз.
- Но ты ведь говорил, что умирать не нужно, - Арджент смотрела на Скотта с надеждой.
- Я и не врал, Айрис, - отозвался тот, вызвав невольную улыбку. – Мы не умрем.
- Я слышу «но», - заметила она.
- Ты права, кое-чем придется пожертвовать, - согласился Скотт. – Каждому из нас.
- Да… я понимаю… я помню… Наш сон. Или это был не сон? – задумчиво проговорила Арджент.
- Ты прав, - согласно кивнул непривычно серьезный Стайлз. Теперь мы знаем, что нужно сделать.
- Вот вы и определились, - раздался довольный голос Байсона. – Кстати, занимательная история.
- Мы знаем, чего ты добиваешься, - выступил вперед Скотт.
- Тогда вы знаете и то, что без меня вам не победить, – глумливо усмехнулся палач.
Они знали. И знали, что их ждет.
Скотт с силой сжал грубой ковки нож в правой руке и уверенно шагнул в Алтарю. Положив ладонь на серый шершавый камень, он приложил неровное лезвие к мизинцу. Парень до боли сжал зубы – нож был тупым, значит, сразу отрезать палец не получится, придется пилить.
Зажмурившись и задержав дыхание, он с силой надавил на рукоять – и тот час же зарычал, выпуская когти. Он не услышал, как за его спиной вскрикнули друзья. Боль жгла, но права останавливаться у него не было – жертва должна быть принесена. Добровольно. И по мере того, как он приносил эту жертву, его глаза менялись – из золотых они становились алыми.
Бросив отрезанный палец в огонь, Скотт проговорил сквозь сжатые зубы:
- Отдано добровольно. Да станет это основой сути названной.
Зажимая рану, МакКолл отошел к друзьям. Стайлз насквозь прокусил губу, а Эллисон прорезала ногтями ладони.
- Все вернулось, - только и сказал Стайлз, стирая кровь с подбородка тыльной стороной ладони. – Альфа.
Взяв из руки Скотта нож, он подошел к Алтарю. И все повторилось. Стайлз передал нож Эллисон, зло зыркнув на Байсона, на что тот ответил снисходительной улыбкой. Сложнее, чем резать себя, было наблюдать, как это делает девушка.
И как только отзвучали ее слова, те самые, что и она и Стайлз повторили за Скоттом, пламя на Алтаре окрасилось мертвенной зеленью.
И тут в дело вступил проводник:
- Да создастся суть названная плотью жертвы, да наполнит вены свои их кровью. Пусть встанет он перед нами лицом к лицу, тот, имя кому – Беор.
В низких небесах зарокотал гром, сверкнули сизые кривые молнии, грозное эхо разнеслось по Тонкому Миру. Откуда-то с севера потянуло холодом, стал наползать густой туман, который окутал Алтарь. И, вспыхнув напоследок, зеленый огонь погас.
- Держите! – крикнул палач, бросая Скотт и друзьям зажженный факелы. Так вот зачем он ходил! – И приготовьтесь. Он уже здесь!
Переглянувшись, они на мгновение прикрыли глаза, сосредотачиваясь на том, что необходимо. И когда они вновь посмотрели друг на друга, то больше не были безоружны – Эллисон сжимала в руках лук, ну а Стайлз двумя руками перехватил шипастую булаву. Ну а сам Скотт вдруг улыбнулся с какой-то бесшабашной радостью, а затем обратился, сверкая алыми глазами.
И теперь, ощетинившись оружием и когтями, они ждали вожака пожирателей – Беора.
Он предстал перед ними, полностью оправдывая имя – Стайлз даже выругался сквозь зубы – обликом он больше всего напоминал огромного медведя. Вот только у медведей нет костяной брони на загривке и двойного ряда зубов. Два метра в холке – настоящее чудовище.
Злобный рев прорезал ночную тишь, и это прокатилось по Тонкому Миру. И пространство прогнулось под тяжкой поступью воплощенного духа.
Отойдя на пару шагов, Эллисон выпустила первую стрелу – бой начался.
Спустя всего лишь минуту все четверо поняли, какой страшный противник им достался – быстрый, ловкий, сильный… и умный.
Встав спиной к спине трое и палач могли лишь обороняться. Но это не могло продолжаться долго. Улучив момент, Скотт прыгнул на спину врагу, вонзая когти в стык брони на шее, стараясь добраться до яремной вены, но не успел – Беор крутанулся вокруг своей оси и сбросил альфу. Этим воспользовались остальные – Эллисон выпустила еще пару стрел, целясь в глаза – и преуспела. Одна из стрел гордо торчала из развороченной глазницы. Чудовище заревело, выдирая стрелу, а Стайлз тем временем ударил по его лапе булавой, ломая кости. Байсон тоже не терял времени даром – он постарался достать Беора копьем. Но не смог. Тот, резко развернувшись, ушел от удара и ринулся на палача, сметя подростков с пути.
С трудом поднявшись на ноги, Скотт вновь бросился в атаку. И снова страшный удар отшвырнул его прочь, плотно впечатав в дерево. Парень даже задохнулся на минуту – спина пульсировала болью, которая была сначала острой, а теперь просто ноющей – и не скажешь, что хуже.
Так они и кружили по поляне, то и дело наступая на факелы, валяющиеся тут и там. Все четверо выбились из сил, но оружия не опускали. Друзья знали, за что сражаются. Вернее, за КОГО. Ведь там, в Большом Мире остались те, кто дорог им. И кому дороги они сами. Бой продолжился.
И вот Беор, подкараулив, хватанул Байсона зубастой пастью за плечо. Тот взвыл, отпуская копье, и постарался дотянуться до ножа. Монстр же мотал головой из стороны в сторону, стараясь оторвать палачу руку. Скотт схватил факел, лежащий ближе всего от него, и с маха ударил тварь по морде. Тот мгновенно отпустил Байсона и кинулся на вервольфа. Подхватив копье, Скотт рванул к Алтарю. Уперев древко в камень, он только-только успел поднять острие, как громадная туша обрушилась на альфу.
Беор даже не почувствовал сначала, как металл с хрустом вошел в его плоть, и пер вперед, все сильнее насаживая свою тушу на копье. А потом было уже поздно. И последнее, что увидел воплощенный перед смертью, это алые глаза и кривые когти истинного альфы.
- Ты убил его, - проговорила Эллисон, сплевывая кровь.
- Да, убил, - подхватил хриплым голосом Байсон. – Даже не ждал от такого сопляка, как ты, подобной прыти. Да ты герой, малец!
- Я не герой, не малец, и не сопляк, - отозвался Скотт, все еще не будучи в силах отдышаться.
- Да, - кивнул тот, а затем добавил шепотом. – Ты труп, - и послал свое тело в бросок.
Никто и ахнуть не успел – так быстро передвигался палач. И вот его руки бульдожьей хваткой вцепились в горло альфы.
Эллисон вскинула было лук, но стрел больше не осталось. Она подбежала к мертвому Беору, выдергивая из его бока одну из своих стрел – так оказалась тяжелой, бронебойной. Стайлз постарался перехватить булаву левой рукой, но скривился – без мизинца не удержать, а правое плечо было выбито – оно распухло и пульсировало болью.
Арджент выстрелила в Байсона, почти не целясь – расстояние было ничтожным. Но она промахнулась. А палач поднял обмякшее тело Скотта, а затем швырнул его к подножью Алтаря.
- Джим! – ахнул Стайлз.
- Эй вы, прислужники! – рявкнул вдруг Байсон. – Явитесь мне! Сейчас же! Я требую этого, как убийца – наследник их сил!
Неверяще смотрели друзья, как Скотт, сломанной куклой, лежал на траве у серого камня. Глаза его были закрыты, а изо рта стекала тонкая струйка крови.
Ночное небо полностью очистилось от туч, заливая поляну жидким лунным серебром. На Стайлза и Эллисон напал непонятный ступор – они не могли оторвать взгляда от тела друга, даже не могли посмотреть по сторонам! А из сияния выступали фигуры. Но они не были призраками. Здесь, в Тонком Мире они были столь же реальны, как и все остальное.
Друиды. Мертвые друиды.
- Явились, - удовлетворенно кивнул палач. – Это хорошо. Я желаю, чтобы вы открыли мне путь к ней. К Силе, которая теперь моя – по праву сильного.
- Мы не подчиняемся тебе, - возразил один из друидов – высокий, худой старик.
- Но я убил мальчишку, - улыбка сползла с лица Байсона. – Я получил его силу, и силу Беора тоже.
- Однако, ты не окропил Алтарь кровью брата, - мягко улыбнулся старик.
Опасный огонек зажегся в глазах палача – губы растянулись в предвкушающе улыбке. А потом он посмотрел на друида и нехорошо так ухмыльнулся.
- В таком случае, - пропел он, - я признаю тебя своим братом.
С этими словами он ударил друида тем самым ритуальным ножом. А старик все улыбался – мягко и понимающе.
Стайлз и Эллисон неверяще смотрели на разворачивающуюся картину – ни один из друидов даже не шевельнулся, когда палач убивал одного из них. Все произошло слишком быстро, но им почему-то казалось, что это было частью какого-то плана. Они же могли только смотреть.
Старик медленно осел на руки убийцы. Он все смотрел ему в глаза и улыбался. И Эдвард не мог заставить себя отвернуться. Хотя старался, стоит это признать. Очень старался.
И вот друид умер, а Байсона стали обступать фигуры в капюшонах. Ни один из них не издал ни единого звука – лишь чуть скрипел под ногами песок, да шуршали балахоны.
На Алтаре робко полыхнул огонек, а потом разгорелся ровным рыжим пламенем. У ребят не осталось уже сил удивляться – вся усталость бессонных ночей, тренировок и волнений обрушились на них в один миг. Глотая слезы, они опустились на истоптанную траву, все еще не в силах оторвать взгляда от мертвого друга. Они даже не обратили внимания, что на поляну вышел давешний олень, и, как в прошлый раз, на его голове примостилось странное зеленое существо с руками-крыльями.
Друиды расступились, давая им дорогу, а палач не знал, то делать – не бежать же? Да и ноги словно приросли к земле – не сдвинуться. Что делать? Паника – плохой советчик, и он замер на месте.
Олень склонил голову, и зеленоватая рукокрылая малышка ловко перебралась на Алтарь, на который опирался до крайности изумленный палач. Кровь друида стекала с его руки сантиметр за сантиметром, приближаясь к огню. И как только она коснулась магического пламени, оно тот час же вспыхнуло багровым. А потом один из язычков темного огня потянулся к малышке и аккуратно устроился на ее ладони. Рукокрылка весело рассмеялась, поворачиваясь к оленю – показала ему огонек. Тот величаво склонил голову и обнюхал его. Затем она подошла к Байсону. По его руке, все еще лежащей на Алтаре, она забралась ему на плечо. Радосто улыбнувшись, она поцеловала огонек и легонько отпустила его с ладони. Тот закружился в воздухе, словно опавший лист, а затем коснулся груди Эдварда – там, где сердце – и исчез, словно впитался в плоть.
Палач вздрогнул и, схватившись за голову, упал. Он не произнес ни звука – ему казалось, что боль и его тело существуют в разных непересекающихся реальностях.
А Стайлз и Эллисон просто смотрели, уже ни на что не надеясь. Тем более, на возвращение. Раны на их телах кровоточили и ныли, но это почти не вызывало их беспокойства. Они слишком многое потерял в этом мире – важное, то, что объединило их.
Парень и девушка молча плакали, глядя на мертвого друга. Они так и не поняли, откуда наполз туман, пахнущий осенью – горькие травы, легкий морозец и сгоревшие листья. Последнее, что они заполнили – ласковые прикосновения рукокрылой малышки, ее широкую радостную улыбку и чуть шершавый нос оленя, ткнувшегося в щеку.
Они уже не увидели, как поднялся с земли Эдвард Байсон, закутанный в серый балахон с капюшоном, не услышали, как костерил он на все лады своих собратьев-друидов и себя самого, как бегал по поляне, стараясь то схватить оружие, то содрать одеяние. Но так и не смог сделать ни того, ни другого. Ибо тот, кто убил друида в Тонком Мире, должен занять его место.
- Не пытайся, - раздался голос одного из многих. – Смирись, это – твоя судьба. Теперь ты – один из нас.
- Нет! – яростно воскликнул бывший палач. – Нет!
- Так было суждено, - продолжил старик. – Ты этот выбор сам сделал.
- Верните все обратно! Немедленно! Или я убью вас всех!
- Ты не сможешь, - улыбнулся он. – Лучше проводи детей в их мир. Они свершили все, что должно.
В этот момент Скотт застонал – его сердце, согретое прикосновением рукокрылой малышки, вновь забилось. Ну а его волчья суть сделала все остальное, излечивая раны.
- У этого мальчика теперь есть выбор, - кивнул друид. – Ты расскажешь ему об этом.
- Вы использовали нас! – рявкнул Эдвард.
- Мы свершили, что дóлжно, чтобы сохранить это место, - согласился тот, пожав плечами.
- Твари! – обвинил Байсон.
- Защитники, - поправил старик. – Теперь это и твой долг.
- Вы прекратили парня в девчонку и заставили за вас сражаться, толком ничего не объяснив. Вы знали, что дети Беора явятся за вами! Это вы ее прокляли! Вы солгали ей!
- Отнюдь, - друид покачал головой. – Мы лишь подтолкнули события. И все получилось прекрасно.
- Я найду способ отомстить вам, - мрачно пообещал Эдвард, а затем перевел взгляд на оленя. – Всем вам.
- Со временем ты все поймешь, - улыбнулся старик, словно и не слышал угрозы. – Наша цель благородна, и для ее осуществления потребны любые средства. А теперь – иди.
В считанные минуты стало светлеть – в лазоревые небеса поднималось ярко оранжевой солнце. Оно пробежало по верхушкам деревьев, запуталось в ветвях, осело на высокой траве. И как только первые рассветные лучи коснулись мертвого Беора, его громадная туша дрогнула, погружаясь в землю, словно в зыбкую топь. Еще минута, и уже ничего не напоминало о ночной схватке – даже притоптанная трава поднялась. И когда в небе вспыхнула тройная радуга, Байсон внезапно понял – все, ничего уже изменить не получится. Теперь он – во веки веков – тот, кем когда-то грезил стать.
Подтащив мальчишку-альфу к друзьям, он тяжело вздохнул – ему предстоял первых выход в Большой Мир в совершенно новом качестве.
А маленькая зеленоватая рукокрылка смотрела на своего нового защитника с радостным предвкушением – он еще станет один из самых сильных ее детей.
Спасение? Наказание!
radornat
| воскресенье, 27 июля 2014