Часть 2
Договориться с мамой не составило для меня большого труда – ей ведь не чуждо сострадание и милосердие. А когда двоим респектабельным друзьям сына негде остановиться на ночь, то им нужно помочь. Но только на одну ночь!
Я только хмыкнул тихонько – как же, на одну ночь! А то я не видел, какими глазами она смотрела на Питера. Все, как и в прошлой жизни. Эксперимента ради, не стану препятствовать их общению. Может, это отвлечёт меня ненадолго? Да и сам Хейл, кажется, не прочь пообщаться с мамой поближе. Что сделаешь – после шести лет комы организм требует свое. Да и маме это не повредит – секс – хороший способ снять напряжение.
Мне этого пока не требуется – я уже давно приручил свое тело. А если потребуется – вполне можно удовлетвориться местными шлюхами. На край, можно закрутить какой-нибудь краткосрочный роман – благо есть из кого выбрать.
***
- Как ты думаешь, что они такое? – тихо спрашивает Дерек у своего дяди.
Они сидят в предоставленной им Скоттом комнате и все еще пытаются осознать, во что вляпались.
- Ну, они оборотни, которые владеют магией, - озвучивает очевидный факт Питер. – И альфы – оба. Кстати, ты об этом МакКоле кое-что мне не рассказал.
- Он не был таким, - словно оправдывается Дерек. – Он ненавидел то, кем стал. И он был бетой – его глаза были янтарными, как и мои – я сам это видел! И никакой магией там не пахло! А его приятель, так тот вообще был человеком!
- Да, я помню, - кивает Питер. – Ты ведь пришел в госпиталь вместе с ним. Я тоже не почувствовал ничего странного – обычный подросток.
- Как это могло произойти?
- Это ты у меня спрашиваешь? – усмехается старший оборотень. – Я знаю еще меньше тебя. Я его вообще сегодня впервые увидел.
- Ничего не понимаю. Они словно и не они, а кто-то другой. Страшный.
- Это точно, - соглашается Питер. – Ты видел эту зверюгу? Она же просто огромная – почти три метра! Даже я так не могу. Нет, разумеется, полуформа у меня тоже антропоморфный волк, но такое! Это ж насколько он силен!
- Да, я это ощутил – на своей шее! – рыкнул Дерек.
- Учись держать язык на привязи, - ехидно посоветовал добрый дядюшка. – А то в следующий раз тебе просто оторвут голову, и я ничем не смогу помочь. Но вот что меня интересует больше всего, так это то, с какой такой великой радости они взялись нам помогать? Да еще и не стремятся сделать нас частью их стаи.
- Мне тоже интересно. Есть мысли по этому поводу?
- Парочка, - кивает Питер.
- Так выкладывай! – подался вперед Дерек.
- Ну, если они вервольфы и знают о ненависти охотников, может быть, у них просто с ними свои счеты. И нас пытаются использовать, как расходный материал, - неопределенно махнул рукой старший Хейл.
- Не пойдет – они сами, фактически, запретили нам убивать. Да еще и ритуал какой-то готовят, - отмахнулся Дерек.
- Ты прав – получается, что грязную работу они будут делать сами, нас к этому не привлекая, - задумчиво пробормотал Питер.
- И еще учти, что МакКол впустил нас в свой дом – просто потому что нам, действительно, не куда идти.
- Попытка контролировать? – вновь предположил дядя.
- Наверняка, но не только. Ты заметил, что они ни разу не проявили никаких чувств – даже заинтересованности. Словно, им плевать.
- Вот, умеешь же думать, когда хочешь! – ухмыляется Питер. – Я тоже это заметил. Смотришь на них со стороны – обычные подростки, но стоит только взглянуть в глаза, словно в бездну падаешь.
- И ты хочешь быть частью их стаи? – как-то странно спросил Дерек.
- А ты нет? – удивляется Питер. – Они сильны и много знают.
- Но откуда? Вот что МЕНЯ интересует больше всего! Сколько времени прошло с тех пор, как ты укусил его? Неделя?
- Н-да, это точно – времени прошло мало. Он просто не мог стать тем, кем мы его видели. А второй, как ты говоришь, вообще был человеком. Сплошные загадки. Кстати, это повод стать частью их стаи – заодно и узнаем все.
- Ты так уверен, в том, что они расскажут? – недоверчиво хмыкнул Дерек.
- Нет, но попробовать стоит, - беспечно отозвался Питер. – Но сначала пусть умрут те, кто повинен в гибели нашей семьи.
- Ты собираешься сидеть, сложа руки?
- И ты тоже, - отрезал дядя. – Не лезь в их дела. Твой Скотт был прав, когда напомнил мне о том, что такое месть.
***
Тсхат разрабатывал ритуал, а я скучал. В школе было шумно и бестолково, но приходилось играть свою роль. Ссора с Эллисон очень удачно сыграла мне на руку. Теперь я точно мог сказать – она мне не пара. Да, красивая, да, необычная, но и только. Я любил ее раньше – в другой жизни, а в этой для нее места не осталось. Романтические шекспировские бредни больше не трогали мое сердце, за неимением оного – теперь я просто наблюдал.
Мое внимание привлек Джексон Уиттмор. Я помнил, к чему он стремился и кем стал в итоге. Незавидная судьба – потерять собственное я. Пожалуй, я начну менять будущее с него.
- Уиттмор, - подхожу я к нему. Главное, согнать с лица, ставшую привычной ухмылку.
- МакКол, - отвечает он. – Есть, что мне сказать? А вернее, дать.
- Есть, - киваю спокойно, а затем еще тише добавляю. – К восьми вечера жду тебя у меня дома. Не опаздывай.
- Вот так-то лучше, - хмыкает он, удовлетворённый моим согласием сделать его оборотнем. – До вечера. И я не опоздаю.
Он разворачивается и уходит. Какой же ты еще ребенок, Джексон. Глупый, жадный, завистливый ребенок. Но и это лечится, ведь детство кончается, и прискорбно быстро.
- Тебе его жаль, - говорит из-за моей спины Стайлз.
- Как и тебе.
- Хочешь все исправить? Неужели в тебе поднял голову тот жалостливый идеалист, каким ты был раньше?
- Не знаю, - пожимаю плечами. – Может и так.
- Раньше ты так ни на чью защиту не кидался, - слегка улыбается Стайлз, но я знаю, что он доволен мной. В нем человеческого осталось куда больше, чем во мне.
- Раньше мы были пленниками Тайриана. Теперь мы дома.
- И сделаем все, чтобы этот дом обезопасить.
***
- Как прошел день? – интересуется Питер, едва я вошел в дверь.
- Суетно. Вы поладили? – спрашиваю у матери.
- Да, - кивает она смущенно, но я сделаю вид, что не заметил этого.
- Вот и ладно. Я наверх – ко мне скоро друг приедет, - а вы сидите пока, общайтесь, конспираторы недоделанные – в доме же все просто пропахло вашим возбуждением. Как дети, ей Богу!
- Стайлз? – вновь любопытствует Хейл.
- Нет. Джексон, - а затем поднимаюсь наверх и, обернувшись в пол оборота, договариваю. – Приятного вечера.
***
Он вошел в комнату, брезгливо оглядываясь по сторонам. Как предсказуемо. И как мелко. Стайлз уже пришел – через окно, разумеется. Не будем раньше времени волновать мать. Джексон оглядывает нас и многозначительно фыркает.
- Присаживайся, Уиттмор, - киваю я на стул. – И спрашивай – что тебя интересует?
- Ты, - выдает он, а я жду продолжения. – Как ты стал оборотнем?
- Я пошел, куда не следует и получил то, на что не рассчитывал, - отозвался я. Каков вопрос – таков и ответ. - Что-то еще?
- Ты издеваешься, МакКол? - рычит он, а я в ответ только вздыхаю.
- Ты хочешь стать оборотнем, Джексон? – спрашиваю я, вставая с дивана, и шагаю к мальчишке. – Таким, как я?
- Да! – выдыхает он.
Глупый, глупый человечек. Ты ведь искренне хочешь этого. Даже странно слышать от тебя правду.
- А не боишься? – усмехаюсь я, больше не скрываясь под маской доброго мальчика.
- Нет! – но я чувствую в его словах ложь.
- А стоило бы, - подает голос с кровати Стайлз.
- Не вмешивайся, Стилински! – цедит он сквозь зубы. – Тебя это не касается!
- Ты не станешь оборотнем, - говорю я, и Уиттмор готов кинуться на меня с кулаками. – В тебе есть конфликт. Червоточина, которая отравляет твое существование.
- Ты заделался домашним психологом, МакКол? – прерывает он меня, но иного я и не ждал. – Ты сделаешь так, как я скажу! А я хочу быть как ты!
- Хочешь быть, как я? – продолжаю улыбаться и вплотную подхожу к нему. – Ну что же, я не могу отказать в такой… любезной просьбе.
А затем захватаю его лицо в свои руки и шиплю:
- Смотри мне в глаза, Джексон! Смотри, не отрываясь!
И выпускаю свою магию. Ты хотел стать, как я, Джексон? Что же, у тебя будет такая возможность. Я поделюсь с тобой своими воспоминаниями – всеми своими воспоминаниями. И если после этого ты не перестанешь быть таким засранцем, я тебя просто убью. Без долгих речей и прощального слова – одно движение и все. Врачи же констатируют смерть от естественных причин. Поверь, мне, действительно, жаль тебя. Но возиться с тобой я не намерен.
Мальчишка всхлипывает и валится мне в ноги. Стайлз поднимает его, укладывает на кровать и садится рядом.
- Радикально, - выдает он.
- Но действенно.
- Увидим.
Через час у Джексона начинаются судороги, кровь течет из носа – от перенапряжения, но очнуться он не может. Пока не закончатся воспоминания - и не сможет. Такова специфика чар.
На исходе второго часа мальчишка может только хрипеть, сжимаясь в дрожащий, окровавленный комок на кровати. Жаль, что по-другому нельзя, но с теми, кто наслаждается чужим унижением и страхом, поступать нужно соответственно. Единственное лекарство от этой болезни – боль. Им нужно дать испытать все то, что чувствует жертва – и, может быть, тогда они смогут понять, что страдать могут не только они. Что другим тоже бывает больно.
К концу третьего часа он едва дышит – измученное сердце мальчишки стучит все слабее и медленнее; пот струится по его телу вперемешку с кровью; руки прижаты к телу, скрученному в нелепой защитной позе; суставы от постоянного напряжения покрылись белыми и красными пятнами. Жаль, если он не выдержит.
Но вот его едва ли не подбрасывает на кровати, выталкивая в реальный мир. Он кубарем скатывается с постели и падает на четвереньки. Его рвет долго и болезненно – кровью. А мы с Тсхатом стоим рядом. Молча.
Он поднял на меня опухшее лицо и вдруг расплакался – горько, отчаянно, навзрыд, как умеют только дети. В сущности, он и был ребенком, который за три часа пережил самые страшные моменты моей жизни в Тайриане.
Мы опускаемся на колени рядом с ним и обнимаем. Стащенной с кровати простыней мы утираем кровь и слезы, гладим по голове, плечам, спине, стараясь успокоить. А мальчишка все плачет и плачет. Его трясет, и мне приходится прижимать его к себе сильнее. А он в ответ цепляется за меня, как утопающий за спасательный круг.
Но вот отчаянный плач сменяется всхлипами, которые тоже постепенно сходят на нет.
Тсхат встает и идет в ванную комнату. Слышу, как он включает воду в душе – правильное решение. Поднимаю дрожащего Джексона и веду туда. Прямо в одежде засовываю под холодный душ. Он даже не вырывается – сил не осталось. Через несколько минут меняю воду на горячую – на хватало еще, что бы мальчишка простудился.
Его взгляд начинает проясняться – он больше не пятится в пространство бессмысленно и отрешенно. Смотрю в его глаза и не знаю, чего в них больше – страха, боли или надежды, что все, наконец, закончилось.
Помогаю выбраться из ванны и веду обратно в комнату. Усаживаю на стул и стаскиваю с него мокрую одежду. Он не сопротивляется, даже когда я берусь за пряжку ремня. Только дрожать начинает сильнее, но уже не от холода. А, понятно, вспомнил мои развлечения в Красном мире. Не бойся, мальчик, не стану я тебя трогать. И не то, что бы ты совсем не в моем вкусе – просто что-то внутри меня не дает посмотреть на тебя по-другому, нежели, как на просто глупого мальчишку.
Стайлз уже убрал комнату – без магии не обошлось. Запихиваю Джексона в свою пижаму и тащу к кровати. Он послушно ложится и замирает. Снова боится.
- Спи, Джексон, - говорю я, как умею мягко. – Не бойся ничего – ты в безопасности. Мы не причиним тебя зла, клянусь.
Надо же, он мне поверил! Какой доверчивый ребенок. Впрочем, я намереваюсь сдержать свою клятву.
- Они слышали, - говорит Тсхат.
- Знаю, - киваю я в ответ. – Глухой бы не услышал.
- Они буду задавать вопросы. Не нам, так ему, - кивает на Джексона.
- Придется предупредить их, чтобы не лезли, куда не просят, - откидываюсь на спинку стула.
- Но они все равно будут, - хмыкнул Стайлз. – Им любопытно.
- Займем их делом.
- Я как раз придумал, каким, - тонко улыбается Коварный.
***
О, мой единственный и самый дорогой друг, я готов превозносить твою прозорливость! Стайлз поговорил с отцом и объяснил ему, что мы ошиблись, когда сказали, что на нас в школе напал Дерек Хейл. Ох и криков было! Но, разумеется, все закончилось хорошо – буквально нечеловеческая харизма Тсхата свое дело сделала, и все обвинения с младшего Хейла были сняты. Дерек теперь был чист перед законом, как невеста-девственница на выданье.
- Ты нам предлагаешь ЧТО?!!! – завопил Дерек.
- Вы сегодня идете в полицейский участок устраиваться на должности помощников шерифа, - медленно и с расстановкой повторяю я. – Мистеру Стилински как раз требуются два помощника, поскольку мистер Уорен и мистер Крайчек скоропалительно решили покинуть город.
- Это ваших рук дело? – вяло поинтересовался Питер – хотя в ответе он явно не нуждался.
- Разумеется, - кивает Стайлз. – Все новости в первую очередь попадают в полицейский участок. Нам нужны там свои глаза и уши. Тем более, кто больше внушает доверия, как не представитель правопорядка? Вы нужны нам респектабельными гражданами. И ты мог бы поблагодарить за то, что с тебя сняли все обвинения.
- Да вы же сами меня во всем обвинили! – вскидывается Дерек.
- А, да! Точно, - кивает Тсхат. – Тогда можешь не благодарить. И я очень надеюсь, что вы проявите максимум усилий, чтобы занять нужные должности.
- Это приказ?
- Нет, дружеское пожелание, - хмыкает Стайлз. – Надеюсь, мне не нужно напоминать, что тот, кто владеет информацией, владеет всем? Можно, конечно, и по-другому, но зачем изобретать колесо?
- Вот, племянник, учись, - ухмыляется Питер. – Все-то у них схвачено. Очень предусмотрительные альфы.
- И да, - вдруг улыбнулся Стайлз. – Дерек, побриться не забудь – иначе тебя в таком виде только вышибалой возьмут. Да и то на половинную ставку.
- Ты… - рычит младший оборотень, а мой друг только усмехается.
- Да? – мило интересуется он.
- Мне нужно в магазин, - наконец, выдавливает из себя Дерек. На нас он старается не смотреть. И правильно, молодой человек – нечего на нас смотреть, просто делай, как сказали.
- И еще один момент, - вспоминаю я. – Джексона Уиттмора не трогать – он – наше и только наше дело.
Они смотрят на меня недоуменно, словно и не понимают, о чем я говорю. Ну-ну, хорошие мои, играйте в несознанку, сколько влезет. Мы-то ведь все равно знаем правду.
***
Джексон проснулся на рассвете – часов в пять утра. Его мгновенно выбросило из сна. Он затравленно огляделся по сторонам, пытаясь понять, где оказался. Увидев на кровати рядом с собой Стайлза, нахмурился и открыл рот, явно собираясь сказать что-то нелестное, но тут его настигли воспоминания о вчерашнем.
Уиттмор скатился с кровати – ноги его не держали, поэтому он попытался отползти от нее как можно дальше.
Его лицо побагровело, он часто и поверхностно дышал, взгляд то и дело перебегал с меня на Стайлза. Как я и предполагал – паника.
Я встал со стула, на котором скоротал ночь и подошел к нему. Схватив его за грудки, резко вздернул наверх и обнял. Мальчишку трясло крупной дрожью, кажется, он и вовсе забыл, как дышать. Со спины к нему подошел Тсхат и тоже обхватил руками. Вдвоем мы – как и вчера - забирали его боль, оставляя лишь память о ней. Он стал задыхаться, и тогда я заговорил: «Ну что ты, маленький? Все хорошо. Дыши, хороший, дыши. Все уже прошло. Все хорошо. Вот так: вдох - выдох, вдох – выдох. Вот и хорошо. Вот и правильно. Дыши, маленький, дыши, хороший. Правильно. Все хорошо». Самые обычные слова способны сотворить чудо. Ведь правильно было кем-то сказано: «Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести»*(В. Шефнер).
Джексон постепенно расслабился и обмяк в наших руках. Я еще полчаса сидел на полу и укачивал его, словно ребенка. А потом он открыл глаза и посмотрел на меня. В этот момент я понял, что убивать его не придется.
- Как? – прохрипел он, все еще намертво вцепившись в мою руку. – Как вы смогли выжить?
- Знаешь, Джексон, - задумчиво проговорил Стайлз. – Человек такое существо – привыкает ко всему. Даже к тому, что приходится постоянно выживать. Или умирать.
- Как это произошло? – хорошо, что мальчишка нас не боится. Хорошо, что задает вопросы. Это значит, что он получит на них ответы.
- Мы не знаем, - отвечаю я. – Ни тогда, ни теперь.
- Я, правда, стал… тем существом? – шепчет он.
- Канимой, - кивает Стайлз. – Да, стал. Скотт ведь говорил тебе про конфликт, червоточину в твоей душе. Именно это не позволило тебе стать нормальным оборотнем.
- А теперь? – всхлипывает он.
- Видишь ли, мальчик, - хмурится мой друг. – Все не так просто. Человека могут уничтожить три вещи: страх губит разум, зависть – сердце, а сомнения – душу*(В. Угрюмова, «Имя Богини»). Ты боялся, завидовал и сомневался. И теперь, после того, что ты увидел, ты можешь попытаться исправить ситуацию.
- И что мне делать?
- Ну, для начала, - усмехаюсь я. – Ты можешь встать с меня. Не слишком приятно сидеть на холодном полу.
Джексон краснеет и поспешно поднимается на ноги. Отходит и садится на кровать. Стайлз передает ему его вещи – чистые. Джексон затравленно кивает и краснеет еще больше.
- Мой тебе совет, Уиттмор, - заговорил Стайлз. – Одевайся и отправляйся домой – отсыпаться. И не бойся – не будет никаких кошмаров – хватит с тебя и того, что ты уже видел. Отпросись на пару дней из школы и постарайся разобраться в своей жизни. Спроси своих родителей напрямую о том, что тебя интересует. И прекрати жалеть себя – это самое неблагодарное, что человек может делать. Просто постарайся посмотреть на ситуацию с другой точки зрения – твои родители, пусть и приемные, живы, ты молод, здоров, привлекателен, в тебя влюблена девушка – к слову сказать, самая популярная в школе, ты капитан школьной команды по лакроссу, да и в средствах не стеснен. Неужели, это все тебя настолько неустраивает?
- Я как-то не особо задумывался над этим, - бормочет он в ответ, опуская глаза.
- Значит, пришло время подумать, - хмыкает Стайлз.
- А вы? – вдруг спрашивает Джексон.
- А мы будем делать то, к чему привыкли – защищать то, что считаем своим, - отвечаю я, заваливаясь на измятую постель.
- И если тебе вдруг понадобится помощь, ты знаешь, где нас найти, - заканчивает за меня Тсхат.
Джексон молча кивает и принимается стаскивать с себя мою пижаму. А у него красивое тело – правильные пропорции. Очень удачный экземпляр. Стайлз тоже смотрит с любопытством.
Вдруг мальчишка поднял глаза и, прохрипев что-то непонятное, рванул в ванную комнату. Тсхат только головой покачал – что возьмешь с этой молодежи? Можно подумать, что у него есть что-то такое, чего нет у нас.
Из ванной он выскочил, буквально, через минуту – рекорд скорости.
- Не волнуйся ты так, - хмыкаю я. – Тебе не нужно бояться нас – я ведь поклялся, что рядом с нами тебе ничего не угрожает. Тем более, мы и раньше принимали душ коллективно – после тренировок, если ты забыл.
- Эм-м-м, точно, - мелко кивает он, пряча руки в карманы. – И я не боюсь, просто…
- Немного не в себе, - подсказывает Стайлз, улыбаясь одной половиной рта. – Все в порядке. Просто я надеюсь, что ты не изменишь своей обычной манере общения в отношении нас. Это было бы крайне необычно.
- Хорошо, - серьезно кивает он. – А вам…
- Если ты считаешь, что нас волнует такая мелочь, как твои подколки, то глубоко заблуждаешься, Джексон, - немного резче, чем хотел, бросаю я. – Все это не имеет значения. Просто играй в свою роль, а мы будем играть в свою.
- А можно вопрос? – внезапно спрашивает он, понижая голос.
- Тебе - можно, - улыбается Тсхат.
- Вам было очень страшно? – он вглядывается в лицо Стайлза, словно старается разглядеть того человека, что видел в моих воспоминаниях.
- Ты даже не представляешь, насколько, - горько улыбается мой друг, и я чувствую его боль. Сажусь на кровати и обнимаю его – единственное, что я сейчас могу – потому что нашего общего прошлого исправить не в силах. – Было бы ложью сказать, что мыслей о самоубийстве у меня не возникало. Возникали – и не один раз. Но я боялся не за себя, а за него, - кивает на меня. – Представь себе, что твоего лучшего друга, почти брата, пытают у тебя на глазах – сдирают заживо кожу, начиная с пяток – по ладони в час. Треск разрываемой кожи словно бы заползает в голову, но уши зажать возможности нет, потому что руки прикованы к стене; кровь из ран капает очень мелкими каплями, но часто. Он хрипит, потому что кричать уже не может – ему срезали губы, обнажая беззубый рот – и он словно багровый провал, вырезали язык, чтобы не проклинал, выжгли глаза – медленно; пальцы расплющены тяжелым молотом больше похожие на разжеванные сосиски, низ живота разрезан поперек – из него постепенно вываливаются сизые вздутые кишки, с тихим таким шипением. А еще он подвешен крюками за ребра – окровавленный металл тускло поблескивает в желтоватом свете. Крови от этих ран почти нет – ее вообще мало осталось в теле. Но это еще не все. Изуродованные ноги, крепко привязанные в железным кольцам, вбитым в пол, покрыты ожогами – до самого паха, а воздух наполнен сладковатым смрадом горелой плоти, от которого выворачивает нутро. Багрово-черная сгоревшая и развороченная плоть, слюдой поблескивает сукровица, и кровавое развороченное месиво там, где раньше были репродуктивные органы. А потом ты поднимаешь глаза, чтобы увидеть еще раз обезображенное лицо... Понимаешь, меня заставляли на это смотреть, как и его – на мои пытки. Это было самым ужасным – бессилие. Мне было страшно, Джексон. Мне было очень страшно.
- Не вспоминай, родной, - шепчу я, еще плотнее обнимая друга. – Все уже в прошлом. Мы живы и мы дома.
Тсхат утыкается лицом мне в шею, крепко обнимая одной рукой. Второй он зарывается в волосы Джексона, который сел прямо на пол у наших ног.
Мальчик снова плачет, положив голову на колени Стайлза. Тебе жаль нас – и это хорошо, значит, твоя душа еще не мертва.
***
Ритуал Стайлз провел вечером следующего дня, взяв кровь Питера. Кровь – это жизнь, она имеет огромную силу, если пользоваться этим умело. Именно кровь позовет убийц сюда, на место преступления. И мы будем ждать их – готовые нанести удар.
Последовав нашему совету, Джексон не появлялся в школе несколько дней – учителя молчали. Мы со Стайлзом на поле играли нехотя – скучно. Денни ходил все это время как в воду опущенный – видимо, пытался дозвониться до лучшего друга, но не смог. Флинсток зверствовал. Впрочем, у нас это вызывало, скорее, ностальгическую грусть, нежели праведный стыд за вялую игру.
Питер и Дерек, подключив все свое обаяние, все же получили должности помощников шерифа. Хорошо – значит, будут заняты делом, и не станут болтаться под ногами. Моя почтенная матушка тоже была рада этому обстоятельству – встречаться с помощником шерифа, это не то же самое, что с безработным, пусть и довольно-таки симпатичным мужчиной.
Дерек таки соизволил сбрить свою трехдневную щетину, став похожим на нормального человека, а не на стриженого питекантропа. В общем, получились вполне кондиционные респектабельные граждане – посмотришь, залюбуешься.
И вот я получил известие от Питера – в город приехала группа людей – остальной клан Арджентов во главе с Джерардом.
Ну что же, господа убийцы, игра началась.